Существует исследование (Д.Стерн) о том, что после того, как клиенты заканчивают терапию, у них запечатлеваются два типа узловых событий, которые повлияли сильнее всего на последующую жизнь. Первый касается основной интерпретации (или интерпретаций), которая реорганизовала их внутренний психический мир. Стерн использует аналитический язык, нам ближе говорить об интервенциях, расширяющих актуальную зону осознавания. В гештальт-подходе мы выделяем два типа осознавания: awareness и consciousness.
Второй тип узловых событий по Д. Стерну, касается особых моментов подлинных контактов лицом к лицу (моменты встречи), между клиентом и терапевтом. Которые меняют отношение клиента к терапевту, и таким образом, оказывают влияние и на самовосприятие клиента. Подобная информация даёт возможность предположить, что многие терапии не имели успеха или были прекращены не из-за неправильных или неприемлемых интерпретаций, а из-за неиспользованных возможностей установления глубоких по смыслу контактов между двумя людьми.
Таким образом, переводя размышления Д. Стерна на язык гештальт-подхода, можно сделать вывод, что существует три протерапевтических фактора в отношениях с клиентом. Именно они обеспечивают изменения, которые клиент оценивают как благотворные:
1. Осознавание как awareness, близко к восприятию и ситуативному, непосредственному обнаружению (мне нравится слово «схватывание»). Мы поддерживаем этот процесс конструируя эксперименты, но чаще он происходит внезапно.
2. Осмысление как consciousness, процесс символизации, придание производящему впечатление событию или переживанию смыслового значению, включение такового значения в более широкий жизненный контекст. Мы поддерживаем этот процесс, посредством контейнирования и работы с феноменологией.
3. «Моменты встречи», как Я-ТЫ диалог на высокой ноте обоюдной подлинности. Мы поддерживаем этот процесс за счет присутствия и самораскрытия, а также искреннего отклика и уместного предъявления жизненных событий и переживаний терапевта. Необходимым условием Я-Ты встречи выступают: любовь и небрежность.
Дальнейший текст как раз и будет касаться этих фундаментальных условий, которые обеспечивают «моменты встречи». Психотерапия происходит таким образом, что два человека постоянно вместе импровизируют. То, что один говорит, становится в некоторой степени контекстом (фоном) для того, что скажет другой и так много, много раз, создавая неповторимое (даже с математической точки зрения) пространство отношений. Импровизация и творческая насыщенность в контакте, в нашем совместном продвижении с клиентом задается небрежностью: мы, можно сказать, постоянно оказываемся неточными относительно себя и другого, делаем ошибки. Мы не совсем что-то поняли, или мы думали о чем-то другом, когда что-то сказали, и это придало сказанному иной оттенок. Таким образом, мы постоянно уходим в сторону, но рассматриваем это как новую возможность встречи, как пространство для замечания другого человека и преодоления морока своих представлений и концепций о нем. Ведь если я знаю, что скажу клиенту заранее, то в этот момент я нахожусь в отношениях со своей абстракцией или теорией о нем, а сам человек оставлен. Это гораздо объемнее, нежели рассмотрение таких петель и уходов от основной линии повествования как ошибку.
Второй тип узловых событий по Д. Стерну, касается особых моментов подлинных контактов лицом к лицу (моменты встречи), между клиентом и терапевтом. Которые меняют отношение клиента к терапевту, и таким образом, оказывают влияние и на самовосприятие клиента. Подобная информация даёт возможность предположить, что многие терапии не имели успеха или были прекращены не из-за неправильных или неприемлемых интерпретаций, а из-за неиспользованных возможностей установления глубоких по смыслу контактов между двумя людьми.
Таким образом, переводя размышления Д. Стерна на язык гештальт-подхода, можно сделать вывод, что существует три протерапевтических фактора в отношениях с клиентом. Именно они обеспечивают изменения, которые клиент оценивают как благотворные:
1. Осознавание как awareness, близко к восприятию и ситуативному, непосредственному обнаружению (мне нравится слово «схватывание»). Мы поддерживаем этот процесс конструируя эксперименты, но чаще он происходит внезапно.
2. Осмысление как consciousness, процесс символизации, придание производящему впечатление событию или переживанию смыслового значению, включение такового значения в более широкий жизненный контекст. Мы поддерживаем этот процесс, посредством контейнирования и работы с феноменологией.
3. «Моменты встречи», как Я-ТЫ диалог на высокой ноте обоюдной подлинности. Мы поддерживаем этот процесс за счет присутствия и самораскрытия, а также искреннего отклика и уместного предъявления жизненных событий и переживаний терапевта. Необходимым условием Я-Ты встречи выступают: любовь и небрежность.
Дальнейший текст как раз и будет касаться этих фундаментальных условий, которые обеспечивают «моменты встречи». Психотерапия происходит таким образом, что два человека постоянно вместе импровизируют. То, что один говорит, становится в некоторой степени контекстом (фоном) для того, что скажет другой и так много, много раз, создавая неповторимое (даже с математической точки зрения) пространство отношений. Импровизация и творческая насыщенность в контакте, в нашем совместном продвижении с клиентом задается небрежностью: мы, можно сказать, постоянно оказываемся неточными относительно себя и другого, делаем ошибки. Мы не совсем что-то поняли, или мы думали о чем-то другом, когда что-то сказали, и это придало сказанному иной оттенок. Таким образом, мы постоянно уходим в сторону, но рассматриваем это как новую возможность встречи, как пространство для замечания другого человека и преодоления морока своих представлений и концепций о нем. Ведь если я знаю, что скажу клиенту заранее, то в этот момент я нахожусь в отношениях со своей абстракцией или теорией о нем, а сам человек оставлен. Это гораздо объемнее, нежели рассмотрение таких петель и уходов от основной линии повествования как ошибку.
Федор Василюк, несколько десятилетий назад высказал следующую мысль: «Я в каждом клиенте ищу то, за что я могу его полюбить. Если это удается, то терапия продолжается, а если же не удается, то практически не приходится кому-то специально отказывать. Дело в том, что они сами уходят! Вероятно, это потому, что не складывается то важное, на чем основывается психотерапия, а именно отношения клиента и терапевта». Для меня эта мысль перекликается с размышлениями Нехлюдова в романе Толстого «Воскресение» (как мы помним, Толстой очень много рассуждал об этом переживании): «Все дело в том, что люди думают, что есть положения, в которых можно обращаться с человеком без любви, а таких положений нет. С вещами можно обращаться без любви: можно рубить деревья, делать кирпичи, ковать железо без любви; но с людьми нельзя обращаться без любви, так же как нельзя обращаться с пчелами без осторожности. Таково свойство пчел. Если станешь обращаться с ними без осторожности, то им повредишь и себе. То же и с людьми». Любовь в психотерапевтическом регистре понимается в более широком значении, нежели в бытовом, любовь как сердечная радость по поводу существования Другого, любовь как позволение происходящему быть, любовь как обнаружение своей «затронутости» от соприкосновения, как антитеза безразличию или же отношению потребления, когда другой всего лишь звено в пищевой цепочке, способ моего насыщения «нехватки».
Одна из задач психотерапии, заключается в том, чтобы реабилитировать и давать место тому, что сейчас в обществе по тем или иным причинам оказывается репрессированным. Когда-то это были индивидуализм и агрессия в манифестации собственных желаний, что обеспечивало процесс сепарации от диктатуры и стандартизации, навязываемых семьей и обществом. Затем в терапии больше звучало про значимость переживаний всего спектра эмоционального опыта, исследование персональных смыслов и значений, что позволяло соприкоснуться с собственной уникальностью, отделившись клиенты все больше стали смотреть внутрь себя, обретая сложность самовосприятия. Сейчас же в отношениях и жизни клиентов присутствует избыточное количество отдельности, все более похожей на покинутость/отчужденность, усложнение каждого привело к механистичности и функциональности отношений, можно сказать мы живем во времена эпидемии нарциссизма, распространяющейся в контексте общества потребления. Именно поэтому тематика любви и тоски по ней, все больше заполняет пространство современной практики психотерапевта. Обретя сложность самовосприятия, способность различать множество тонкостей и деталей в собственном устройстве и опыте, современные клиенты все чаще ищут пути питательного соединения с Другим. И как ни странно, логика мена, все чаще заменяется логикой дара. Именно дарение любви, открывает врата контакта в современной терапии.
Когда из сложности, обретенной вследствие сепарации и сосредоточения на себе, начнет формироваться новый тип взаимосвязи между людьми, произойдет сильнейшая трансформация всего общества. И пространство психотерапии, как и раньше, находится на фронтире социальных преобразований. Поэтому сил нам, небрежности и любви, дорогие коллеги!
Одна из задач психотерапии, заключается в том, чтобы реабилитировать и давать место тому, что сейчас в обществе по тем или иным причинам оказывается репрессированным. Когда-то это были индивидуализм и агрессия в манифестации собственных желаний, что обеспечивало процесс сепарации от диктатуры и стандартизации, навязываемых семьей и обществом. Затем в терапии больше звучало про значимость переживаний всего спектра эмоционального опыта, исследование персональных смыслов и значений, что позволяло соприкоснуться с собственной уникальностью, отделившись клиенты все больше стали смотреть внутрь себя, обретая сложность самовосприятия. Сейчас же в отношениях и жизни клиентов присутствует избыточное количество отдельности, все более похожей на покинутость/отчужденность, усложнение каждого привело к механистичности и функциональности отношений, можно сказать мы живем во времена эпидемии нарциссизма, распространяющейся в контексте общества потребления. Именно поэтому тематика любви и тоски по ней, все больше заполняет пространство современной практики психотерапевта. Обретя сложность самовосприятия, способность различать множество тонкостей и деталей в собственном устройстве и опыте, современные клиенты все чаще ищут пути питательного соединения с Другим. И как ни странно, логика мена, все чаще заменяется логикой дара. Именно дарение любви, открывает врата контакта в современной терапии.
Когда из сложности, обретенной вследствие сепарации и сосредоточения на себе, начнет формироваться новый тип взаимосвязи между людьми, произойдет сильнейшая трансформация всего общества. И пространство психотерапии, как и раньше, находится на фронтире социальных преобразований. Поэтому сил нам, небрежности и любви, дорогие коллеги!