Когда мы на тренерском сборе договорились сказать несколько слов о завершении, я приехал домой и думал о том, что мне было бы важно произнести. Приходили какие-то формальные и избитые фразы. Ничего путного. Затем в памяти вспыхнули два события из моей жизни, которыми хочу с вами поделиться.
Одно из самых ярких моих воспоминаний, случилось здесь рядом, в студенческом парке ДГТУ. На третьем курсе университета, я попал в морг и там при мне вскрыли 3 трупа: алкаша, мужика работяги и очень красивой молодой девушки, почти моей ровесницы. В морге мне были любопытно и спокойно, но когда я вышел и пошел домой через студенческий парк, мне захотелось кричать от ужаса. В парке были люди, много студентов и мне казалось, что они одновременно смеются, флиртуют, разговаривают и при этом глубоко спят.
Второе мое яркое воспоминание, когда я тяжело заболел. Я вышел из больницы в день своего рождения, спустя почти 2 месяца болезни. Начал восстанавливаться и когда чуть набрался сил, ощутил какую-то отчаянную смелость и жадность жить, активно пробовать на прочность этот мир, а заодно и близких мне людей. Рисковал всем что имел, например 2 раза закладывал квартиру и 3 раза машины свою и супруги. Прошло около 5−6 лет прежде чем я заметил, что это реактивная форма страха близкого к ужасу, выражающаяся в форме бесстрашия, близкого к слабоумию и отваге. Теперь я здесь, с вами, занимаюсь и практикую психотерапию в гештальт-подходе. Для меня это единственный способ «хакнуть» смерть, увеличивая не количество дней в жизни, но количество жизни в днях: замеченной, прожитой в контакте с чувствами и разделенной с другими.
Усталость накопилась за время шаттла и она плохой союзник свежести творчества. Уже засыпая, я вспомнил об одной книге, которую прочитал несколько лет назад. Автор этой книги — Брони Вэр, австралийская медсестра, много лет работавшая полиативной сиделкой — человеком, который сопровождает тяжелобольных, уже неизлечимых людей, в последние недели и даже дни их жизни. Она, как ангел-хранитель, много лет держала за руку тех, кто уходил. В её книге «5 откровений о жизни или о чем жалеют люди перед смертью» нет громких слов — только правда, от которой сжимается сердце. И эта правда проста: мы жалеем не о том, что сделали, а о том, что побоялись сделать. Вот эти пять откровений в форме сожалений.
1. Мне не хватило смелости жить своей жизнью.
Самое распространённое сожаление — это подавление собственных желаний ради соответствия чужим ожиданиям или требованиям. Люди осознают, что большую часть жизни они прожили, следуя навязанным сценариями: воспроизводя их или протестуя. Но в самом конце, никакой награды за это не последовало. Можно аппелировать к родителям, пережитому опыту предательства и эмоционального насилия — это горько, когда дети были вынуждены нести и выдерживать ношу, которая могла бы сломать хребет многим взрослым. Передо мной сидят сильные люди. На каждого травматичный опыт несомненно повлиял. Но порой мне удается ощутить и другую горечь, горечь от обреченности, ведь некоторых этот опыт определил. Ведь им пока так и не удается найти возможность выйти за его пределы, вращаясь по нему как по воронке.
2. Я так торопился и так много работал.
Это сожаление чаще выражали мужчины, понимавшие, что из-за собственных страхов оказаться несостоятельным, подвести тех, кто им доверился, так много времени посвятили работе, что пропускали детство детей, теряли связь с женами и друзьями. Страх голодной смерти прогнал их по жизни на такой скорости, что они так и не успели распробовать ее на вкус.
3. Я не решался быть искренним и выражать чувства.
Многие сожалели, что молчали из страха конфликтов или осуждения. Но успокоение, купленное ценой подавления эмоций, обернулось в конце концов опустошением.
4. Я сам организовал свое одиночество и потерял связь с близкими.
Умирающие люди хотели бы вернуть время, чтобы просто позвонить, извиниться, встретиться и поговорить с теми, кто был им дорог. Но со временем, возведенные стены отчуждения и молчания, успели превратиться в тюрьму.
5. Я не позволил себе быть счастливым.
Многие слишком поздно осознали, что счастье — это выбор, а не результат внешних обстоятельств. Они так сильно цеплялись за старые обиды, страх перемен, привычные страдания, что на переживание счастья попросту не осталось места в сердце и душевных сил.
Вэр писала о том, что близость смерти всего лишь обнажает правду, которую мы игнорируем при жизни. Когда-то оказаться нелюбимым — это обидная неудача, а не любить самому — вот истинная катастрофа. Любить — значит бросить вызов отчуждению и безразличию, значит иметь смелость сказать «я хочу тебе сказать», «я чувствую», «давай просто увидимся», «мне жаль», «ты мне важен», даже когда у самого душа еще болит или дрожит от страха.
Человек — это не факт, Человек — это акт. Так говорил Мераб Константинович Мамардашвили. Путь прощения — это не путь слабости, а радикальный акт свободы. Свободы не от мира, но свободы в мире. Простить — значит перестать быть заложником чужого поступка. В конце отношений гнев часто маскирует страх перед собственной свободой обрести смысл. Но, как писал Сартр, «человек осужден быть свободным». Прощение — это мужество отпустить прежнюю историю, чтобы написать новую.
Нет ничего более пугающего, чем сделать осознанный шаг на встречу к другому. Пусть и перед расставанием, но стать ближе, чтобы поблагодарить себя и другого за все то несовершенство, которое мы смогли пережить в этих отношениях. Чтобы сказать важные слова, назвать чем для вас это было, и признать с печалью или досадой то, что так и не случилось. А потом, каждый в своем темпе, со все нарастающей отдельностью, соприкоснуться с грустью, о том, что этот опыт завершается. Но в грусти есть место и надежде. По крайней мере я завершаю с надеждой, ведь мы еще раз смогли отряхнулись ото сна, от этого нарциссического морока, и прозрев, все-таки заметить, что мы — люди, так сильно нуждаемся друг в друге. Возможно, блеска холодного стекла троллей стало меньше, и мы смогли если не вынуть, то подтолкнуть эти осколки от глаз и сердца наружу. Я надеюсь, что другие люди и другие встречи смогут помочь завершить этот процесс.
Простите, что моих сил не всегда хватало оставаться открытым к вашим чувствам.
И благодарю, что позволили мне стать какой-то частью вашего опыта переживаний и размышлений.
Одно из самых ярких моих воспоминаний, случилось здесь рядом, в студенческом парке ДГТУ. На третьем курсе университета, я попал в морг и там при мне вскрыли 3 трупа: алкаша, мужика работяги и очень красивой молодой девушки, почти моей ровесницы. В морге мне были любопытно и спокойно, но когда я вышел и пошел домой через студенческий парк, мне захотелось кричать от ужаса. В парке были люди, много студентов и мне казалось, что они одновременно смеются, флиртуют, разговаривают и при этом глубоко спят.
Второе мое яркое воспоминание, когда я тяжело заболел. Я вышел из больницы в день своего рождения, спустя почти 2 месяца болезни. Начал восстанавливаться и когда чуть набрался сил, ощутил какую-то отчаянную смелость и жадность жить, активно пробовать на прочность этот мир, а заодно и близких мне людей. Рисковал всем что имел, например 2 раза закладывал квартиру и 3 раза машины свою и супруги. Прошло около 5−6 лет прежде чем я заметил, что это реактивная форма страха близкого к ужасу, выражающаяся в форме бесстрашия, близкого к слабоумию и отваге. Теперь я здесь, с вами, занимаюсь и практикую психотерапию в гештальт-подходе. Для меня это единственный способ «хакнуть» смерть, увеличивая не количество дней в жизни, но количество жизни в днях: замеченной, прожитой в контакте с чувствами и разделенной с другими.
Усталость накопилась за время шаттла и она плохой союзник свежести творчества. Уже засыпая, я вспомнил об одной книге, которую прочитал несколько лет назад. Автор этой книги — Брони Вэр, австралийская медсестра, много лет работавшая полиативной сиделкой — человеком, который сопровождает тяжелобольных, уже неизлечимых людей, в последние недели и даже дни их жизни. Она, как ангел-хранитель, много лет держала за руку тех, кто уходил. В её книге «5 откровений о жизни или о чем жалеют люди перед смертью» нет громких слов — только правда, от которой сжимается сердце. И эта правда проста: мы жалеем не о том, что сделали, а о том, что побоялись сделать. Вот эти пять откровений в форме сожалений.
1. Мне не хватило смелости жить своей жизнью.
Самое распространённое сожаление — это подавление собственных желаний ради соответствия чужим ожиданиям или требованиям. Люди осознают, что большую часть жизни они прожили, следуя навязанным сценариями: воспроизводя их или протестуя. Но в самом конце, никакой награды за это не последовало. Можно аппелировать к родителям, пережитому опыту предательства и эмоционального насилия — это горько, когда дети были вынуждены нести и выдерживать ношу, которая могла бы сломать хребет многим взрослым. Передо мной сидят сильные люди. На каждого травматичный опыт несомненно повлиял. Но порой мне удается ощутить и другую горечь, горечь от обреченности, ведь некоторых этот опыт определил. Ведь им пока так и не удается найти возможность выйти за его пределы, вращаясь по нему как по воронке.
2. Я так торопился и так много работал.
Это сожаление чаще выражали мужчины, понимавшие, что из-за собственных страхов оказаться несостоятельным, подвести тех, кто им доверился, так много времени посвятили работе, что пропускали детство детей, теряли связь с женами и друзьями. Страх голодной смерти прогнал их по жизни на такой скорости, что они так и не успели распробовать ее на вкус.
3. Я не решался быть искренним и выражать чувства.
Многие сожалели, что молчали из страха конфликтов или осуждения. Но успокоение, купленное ценой подавления эмоций, обернулось в конце концов опустошением.
4. Я сам организовал свое одиночество и потерял связь с близкими.
Умирающие люди хотели бы вернуть время, чтобы просто позвонить, извиниться, встретиться и поговорить с теми, кто был им дорог. Но со временем, возведенные стены отчуждения и молчания, успели превратиться в тюрьму.
5. Я не позволил себе быть счастливым.
Многие слишком поздно осознали, что счастье — это выбор, а не результат внешних обстоятельств. Они так сильно цеплялись за старые обиды, страх перемен, привычные страдания, что на переживание счастья попросту не осталось места в сердце и душевных сил.
Вэр писала о том, что близость смерти всего лишь обнажает правду, которую мы игнорируем при жизни. Когда-то оказаться нелюбимым — это обидная неудача, а не любить самому — вот истинная катастрофа. Любить — значит бросить вызов отчуждению и безразличию, значит иметь смелость сказать «я хочу тебе сказать», «я чувствую», «давай просто увидимся», «мне жаль», «ты мне важен», даже когда у самого душа еще болит или дрожит от страха.
Человек — это не факт, Человек — это акт. Так говорил Мераб Константинович Мамардашвили. Путь прощения — это не путь слабости, а радикальный акт свободы. Свободы не от мира, но свободы в мире. Простить — значит перестать быть заложником чужого поступка. В конце отношений гнев часто маскирует страх перед собственной свободой обрести смысл. Но, как писал Сартр, «человек осужден быть свободным». Прощение — это мужество отпустить прежнюю историю, чтобы написать новую.
Нет ничего более пугающего, чем сделать осознанный шаг на встречу к другому. Пусть и перед расставанием, но стать ближе, чтобы поблагодарить себя и другого за все то несовершенство, которое мы смогли пережить в этих отношениях. Чтобы сказать важные слова, назвать чем для вас это было, и признать с печалью или досадой то, что так и не случилось. А потом, каждый в своем темпе, со все нарастающей отдельностью, соприкоснуться с грустью, о том, что этот опыт завершается. Но в грусти есть место и надежде. По крайней мере я завершаю с надеждой, ведь мы еще раз смогли отряхнулись ото сна, от этого нарциссического морока, и прозрев, все-таки заметить, что мы — люди, так сильно нуждаемся друг в друге. Возможно, блеска холодного стекла троллей стало меньше, и мы смогли если не вынуть, то подтолкнуть эти осколки от глаз и сердца наружу. Я надеюсь, что другие люди и другие встречи смогут помочь завершить этот процесс.
Простите, что моих сил не всегда хватало оставаться открытым к вашим чувствам.
И благодарю, что позволили мне стать какой-то частью вашего опыта переживаний и размышлений.
